Вайшнавизм: открытый форум
 
Х. Райчаудхури

БХАГАВАТИЗМ И ХРИСТИАНСТВО
[Часть 1] [Часть 2] [Часть 3]
 

Глава из книги проф. Х. Райчаудхури «Материалы по изучению ранней истории вайшнавизма», в которой он доказывает несостоятельность представлений некоторых западных ученных о том, что культ Кришны заимствован в Индии из христианства.1

Некоторые выдающиеся западные ученые считают появление в Индии религии бхакти событием чисто христианского происхождения. Христианство, по мнению этих ученых, оказало более или менее сильное влияние на культ и жизнеописание Кришны.

П. Джорджи в своем «Alphabetum Tibetanum» утверждает, что само имя «Кришна» является «искажением имени Спасителя, деяния которого, хотя и хитроумно извращенные нечестивцами, удивительным образом соответствуют Его имени». Автор полагает, что имело место заимствование из «апокрифических книг об Иисусе Христе», в первую очередь из манихейских. Но даже Вебер вынужден был признать его доказательства весьма сомнительными. Имена Айодхйа, Юдхиштхира, Йадава он выводил от имени Иуды, Арджуна — от Иоанна, Дурваса — от Петра.

Уильям Джонс осмеливался утверждать, что «фальшивые Евангелия, которых было очень много в первые века христианства, попали в Индию; самые диковинные пересказы индусы включили в свой миф о Кешаве, греческом Аполлоне».2

Полье в своей «Мифологии»3 усматривает, по меньшей мере, в поверженном Калийи «пародию на змея-искусителя, который приносит миру смерть и чью голову сокрушит Спаситель человечества».

Клеукер в своем трактате по истории Азии готов допустить, что Евангелия не являются источником жизнеописания Кришны, но полагает, что кое-что вполне могло быть заимствовано из них. 

Позднее в богословии сложились обстоятельства, неблагоприятные для обсуждения вопроса о зависимости кришнаизма от христианства. Видимо, авторы опасались, что христианство потеряет часть своей святости, если заимствования из него обнаружатся в культе Кришны.

Обсуждение этого вопроса возобновил знаменитый немецкий писатель Вебер в своем очерке «Исследование происхождения праздника Кришна Джанмаштами».1 Теория Вебера относительно зависимости кришнаизма от христианства основывается на следующих положениях:2

1. Почитание Кришны как единого Бога является одной из самых поздних стадий развития индийских религиозных систем и не прослеживается у Варахамихиры.

2. Почитание Кришны как единого Бога не имеет объяснимой связи с его положением в более ранних легендах «Брахман». В Чхандогйа-упанишад Кришна представлен как «усердный ученик». В Махабхарате он — отважный герой, воин племени Вришни. Но далее в том же эпосе он предстает полубогом, другом и советником Пандавов, обладающим сверхъестественной силой и мудростью. Налицо расхождение между ранним и поздним положением Кришны, которое ничем нельзя объяснить, кроме как влиянием извне.

3. Приведенная в «Махабхарате» легенда о Шветадвипе и откровении, ниспосланном там Нараде самим Бхагаватой, показывает, что индийская традиция сама свидетельствует о таком влиянии.

4. Легенды о рождении Кришны, торжества, связанные с рождением, в которых прославляется и его мать Деваки, и, наконец, его жизнь в качестве пастуха — появление этих элементов, наиболее отдаленных от изначального представления, можно объяснить лишь влиянием христианских легенд.

Что касается первого пункта, то беснагарские надписи служат убедительным доказательством того, что представление о божественной природе Кришны-Васудевы не является постхристианским нововведением, а датируется по крайней мере II веком до н. э. В этой знаменитой надписи Васудева (Кришна) назван «Devadeva» — «Богом богов», а его бхакта Гелиодор, посол греческого царя Антиалкидаса, назван Бхагаватой. Таким образом, не только обожествление Кришны, но и само существование секты Бхагаватов предшествовали рождению Иисуса Христа, по меньшей мере, на два столетия. О том же свидетельствуют надписи в Гхасунди и Махабхашья Патанджали. Отождествление Васудевы и бога Вишну ясно видно в Тайттирия Араньяке (х.1,6), которая, согласно Кейту, не может быть отнесена к периоду более позднему, чем III век до н. э. Араньяка была известна Апастамбе, который жил не позднее III века до н. э.1

Что касается пункта второго, то Теланг совершенно справедливо указывает, что трансформация образа великого героя-человека в образ героя, являющего собой воплощение божества, не столь уж необычна и необъяснима, чтобы приходилось выдумывать какое-то влияние извне. О каком влиянии извне могла идти речь при обожествлении Капилы, Паршванатхи или Будды? Даже если мы допустим, что влияние извне существовало, оно никоим образом не могло быть христианским, поскольку Кришна уже был почитаем в качестве «Бога богов» за два столетия до Рождества Христова.

Теперь мы подошли к легенде о Шветадвипе, изложенной в Шантипарве «Махабхараты».2 Упаричара Васу совершает жертвоприношение Ашвамедха, в котором Брихаспати исполнял роль жреца, а Эката, Двита и Трита следили за точностью соблюдения ритуала (садасья). По этому случаю не убивают животных, а приношения готовят согласно предписаниям Араньяк. Бог богов Бхагавата, оставаясь невидимым, принимает приношение и уносит его, не показываясь на глаза Брихаспати. Брихаспати гневается, а Эката, Двита и Трита объясняют ему, что Бога могут увидеть лишь те, кому Он оказывает Свою Милость. Однажды они сами, в надежде увидеть Хари или Нараяну, отправились на Белый Остров (Шветадвипу) и в течение продолжительного времени предавались аскезе, но им было сказано, что Нараяну они не смогут увидеть, так как не являются Его преданными (бхактами). Они дают описание этого Белого Острова и его жителей. Имеется также описание острова, оставленное Нарадой, которому удалось увидеть там Нараяну. Вебер полагает, что в этом рассказе о трех риши — Экате, Двите и Трите — мы имеем описание христианского обряда, свидетелями которого могли стать какие-то индийские паломники. 

Лассен соглашается с мнением, что какие-то брахманы познакомились с христианством в одной из стран, лежащих к северу от Индии, и заимствовали там некоторые христианские учения. Свое мнение он подтверждает следующими фактами:

а) название «Белый Остров» и цвет кожи его обитателей слишком необычны для Индии;

б) обитателям «Белого Острова» приписывается почитание Невидимого Бога, в то время как жители Индии в этот период имели изображения своих божеств;

в) вероисповедание обитателей Белого Острова не соответствует древним индийским догматам;

г) подчеркивается важность молитвы, которая в индуистском ритуале имеет гораздо меньшее значение, чем в христианском;

д) об усвоенной брахманами доктрине говорится, что она стала известна индийцам лишь позднее.

Лассен считает наиболее вероятным, что страна парфян была той местностью, где брахманы встретились с христианскими миссионерами. Вебер же отдает предпочтение Александрии. Д-р Макникол полагает, что речь идет о каком-то христианском поселении к северу от Индии. Кеннеди пишет: «Можно лишь указать направление за великие горные хребты, в сторону Бактрии и, возможно, озера Иссык-куль».1

Д-р Сил в своем труде «Сравнительное исследование вайшнавизма и христианства» отмечает: «В этой части Нараянии, по-моему, содержится убедительное свидетельство об истинном сухопутном или морском путешествии, предпринятом несколькими индийскими вайшнавами к берегам Египта или Малой Азии; в ней со свойственным индийцам эклектизмом сделана попытка включить Христа в число Аватар, воплощений Верховного Духа Нараяны, — так же, как в более поздние времена в этот список был включен и Будда».2 В подтверждение этому он ссылается на «Нараянию»3 и предполагает, что «в этой части эпоса описана Евхаристия. Жители Острова пьют Божественный Логос (сурйапракхйам вишвавактрам девам). Все эти эпитеты применимы к Логосу, особенно в представлении сирийских христиан и гностиков».4

Высокопарность описания Белого Острова и его обитателей, равно как и некоторые указания в самом повествовании на то, что его нельзя воспринимать буквально, все-таки убедили некоторых ученых, что вся эта история — не более, чем полет фантазии. В ней можно прочесть, что Шветадвипа расположена к северу от Молочного Океана и к северо-западу от горы Меру, в 32 тысячах йоджан [1 йоджана=8 миль] над ней.5 «Хотелось бы знать, — отмечает Теланг, — в каких трудах по географии указано, в какой части света следует искать море из молока и гору из золота». Рассмотрим далее описание замечательной народности, населяющей эту удивительную Двипу. 

Для всего мира явилось бы новостью существование в Александрии или где-то еще целого народа, не имеющего никаких органов чувств, ничем не питавшегося и способного «проникать в Солнце» — что бы это ни значило. Вспомните также, что в этой удивительной стране Нарада получает наставления не от ее обитателей, а от Бхагаваты, Самого Бога. Не следует забывать и о том, что учение, которое Божество сообщает там Нараде, не обнаруживает никакой связи с христианством. Все наставления, обращенные к Нараде, несут в себе черты сугубо индийского характера. Например, там идет речь о трех качествах [гунах], двадцати пяти первичных элементах; описывается конечное освобождение через поглощение или слияние с Божеством и обсуждаются другие различные темы подобного рода».1

Даже если предположить, что это не «полет фантазии», все равно есть серьезные причины сомневаться в правильности теории Вебера.

Хопкинс пишет: «Тот факт, что к тому времени «единобожие» уже стало в философии избитым термином; что там нет никаких упоминаний троичного Бога; что гимн, возносимый этому единому Богу, не несет в себе следов влияния христианства, а является типично индийским по своему стилю и фразеологии: «Победа тебе, о лотосоокий бог; почтение тебе, о создатель всего сущего; почтение тебе, о Вишну (Хришикеша); ты Величайшая Личность, перворожденный», — все эти факты показывают, что даже если жителей Белого Острова можно назвать чужеземцами, почитающими неизвестного бога, то этот бог строго монотеистичен, а не троичен. Вебер делает упор на слове «перворожденный», которое, как он считает, относится к Христу; но выражение это старинное (ведическое) и достаточно распространенное и означает оно изначальное божество».2

Название «Белый Остров» и цвет кожи его обитателей не обязательно подразумевает наличие христианского поселения в стране парфян. Хопкинс3 считает, что белые жители Белого Острова «к северо-западу» могли быть кашмирскими брахманами. Нельзя с полной определенностью сказать, кто прав — Лассен или Хопкинс. Похоже, существует не больше оснований отрицать теорию Хопкинса, чем принять теорию Лассена. 

Касаясь второго пункта Лассена, необходимо отметить, что Бог жителей Белого Острова был невидимым только для тех, кто не являлся Его бхактами — на шакйаствабхактена драштум девах катханчана,1 но Его бхакты могли видеть Его. Поэтому Его нельзя считать совершенно невидимым Богом. Более того, не доказано, что все жители Индии в тот период, когда создавалась Нараяния, имели изображения своих Богов. Наиболее выдающиеся философы и риши, которые предавались медитации в лесах, обычно обходились без изображений Бога. «Почитание невидимого Бога» было свойственно жителям Индии со времен Риг-веды.2

Лассен полагает, что понятия «веры» не было в древнеиндийских учениях. Но такое мнение едва ли верно. Д-р Сил в своей книге «Сравнительное исследование вайшнавизма и христианства» отмечает, что «ведические гимны наполнены чувствами набожности и благоговения (бхакти и шраддха) перед Богами.3 Упасана-канды Араньяк и Упанишад заложили основу бхакти-марги, пути преданности или веры».4 Йога-сутры Патанджали утверждают, что благоговейное почитание Господа — самый верный и быстрый способ как овладения йогой, так и достижения освобождения. Р. Г. Бхандаркар также приводит доказательства того, что бхакти имеет чисто индийское происхождение.5 «Источником религиозной мысли Индии, — пишет Кейт, — служит религия, в которой Варуна, бог с бесспорно высокими нравственными качествами, был объектом почитания. Простое поклонение этому божеству, сопровождаемое осознанием греха и верой в божественное прощение, несомненно, является одним из древнейших корней бхакти [преданной веры]».6 Д-р Макникол в «Индийском теизме» пишет: «Многое в молитвах и гимнах Варуне напоминает — разумеется, тому, кто с ними знаком, — возвышенный стиль древнееврейских пророков и создателей псалмов».7 Проф. Гарбе в своем переводе «Бхагавад-гиты» отмечает, что монотеистическая религия, в которой объектом почитания является добрый, а не устрашающий Бог, естественным образом способствует зарождению чувств бхакти в сердцах Его почитателей.8 Панини на самом деле говорит о бхакти, по отношении к Васудеве. 

Утверждение Лассена, что молитва является менее важным элементом в индийских, чем в христианских ритуалах, также неточно. Со времен Риг-веды и до последних Пуран молитва составляла важную часть индуистского культа. Проф. Макдонелл в своей «Ведической мифологии» отмечает: «В сущности, нет ни одного гимна Варуне и Адитям, в котором не было бы мольбы о прощении, как в гимнах, посвященных другим божествам, не было бы мольбы о земных благах».1

Из всего вышесказанного явствует, что учения, с которыми познакомились путешественники в Шветадвипе, не были завезены в Индию в поздние времена.

Что касается стихов из Нараянии,2 на которые ссылается д-р Сил, то Пратапчандра Рай переводит их так:

Где же нам искать людей с четырьмя мушками и шестьюдесятью зубами? Все описание кажется фантазией. Тот факт, что в списке аватар, приведенном в Нараянии,4 отсутствует имя Будды, показывает, что автору как раз и недостает того духа эклектизма, который, по мнению д-ра Сила, заставил его включить Христа в число аватар Нараяны.