у большинства преданных, к сожалению, не верное и не объективное.
Речь пойдет о битве любви, о празднике, который носит название «холи».
Я сам раньше знал о нем, но понаслышке. И эта «понаслышка» ужасала: холи – это кошмар, это беспредел, тебя обливают красками, тебя пачкают, портят всю одежду … лучше сидеть дома или в ИСККОНе и никуда не выходить. А что во Вриндаване творится, так это вообще тихий ужас. Ну и я естественно, как огня, боялся этого свирепого «Холи», за километр вычислял мальчишек с красками и обходил их десятой дорогой. Но рассказ Бхакти Вигьяны Госвами Махараджа полностью поменял мое отношение, вплоть до того, что в этом году я умышленно поехал во Вриндаван на Гаура Пурниму, вместо традиционного принятия омовения в Ганге, в Майапуре при восходящей луне.
Я очень сильно хотел быть облитым краской, испытать эти ощущения и больше всего боялся того, что «минует меня чаша сия». И, забегая вперед, скажу - я не разочаровался. Более того, преданные, которых я привез с собой, не имевших подобных, философских ожиданий - тоже остались счастливы.
Но, давайте по порядку. Холи – это битва любви. Как мы знаем, все в материальном мире является отражением, жалким, извращенным подобием духовного мира. Махарадж объяснял, что войны – жестокие и кровавые являются отражением изначальной войны на Голоке Вринаваны. Войны этого мира усиливают ненависть людей друг к другу, гнев, жестокость, жадность, безумие и вожделение. Сражения пастухов и пастушек в духовном мире являющихся спутниками Кришны, только усиливают их любовь. В материальном мире люди стреляют друг в друга из автоматов, пулеметов, пушек, бросая друг в друга гранаты, бомбы и ракеты. А в духовном мире люди стреляют и бросаются разноцветной, ароматной водой и красками. Война в материальном мире – безумие ненависти, война в духовном мире – безумие любви.
И еще один момент. Шрила Прабхупада говорил, что просто наличие материального тела у живого существа, говорит о болезненном состоянии души.
Мы больны, хотя бы только из-за того, что находимся в материальном теле. Наш приход в этот мир, в обитель смерти, мритьюлоку, по словам Бхагаватам, знаменует лишь поражение – парабхавас тавад абодха джатам, но Господь является для того, что бы одержать победу. В образе Варахи он победил жадность, в лице Хираньякши, в образе Нрисимхадева – гордыню, олицетворением которого был Хираньякашипу, в образе Рамачандры – само вожделение, Равану. Как Кришна, он убил дюжину демонов, олицетворяющих анартхи и грехи (подробно описанные Бхактивинодой Тхакуром), дабы увековечить свою победу вовеки веков и в кульминации ко всему, поведал «Шримад Бхагават-Гиту». В образе Шри Чайтаньи Махапрабху, своей безграничной любовью он одерживает окончательную победу над эгоизмом и озлобленностью взбунтовавшихся джив, восставших протии его власти. Может поэтому Господь Чайтанья приходит в этот мир, когда вся Индия празднует Холи.
Уже накануне, газеты, журналы и даже огромные бигборды предвещают приближение этого праздника, не без помощи размалёванных, улыбающихся индусов и индусок на фоне пестрых, разноцветных клякс. Когда один джентльмен сидящий рядом со мной в рейсовом автобусе открыл газету, я машинально подумал, что он, или ему кто-то налил зелёнку на газету, и красные чернила, для контраста. Во Вриндаване ощущалось приближение чего-то колоссального и грандиозного. Прямо как перед бурей, но затишьем назвать было бы неправильно. Помню, как за день до Холи, у ворот «Кришна-Баларам Мандира» мы столкнулись с одним учеником Шрилы Прабхупады и он, окинув нас чистеньких, розовеньких, обезнадеживающим взглядом, многозначительно и интригующе спросил: «Ну что, вы готовы умереть?» Не долго соображая, я ответил, что во Вриндавана-Дхаме готов на всё что угодно. Но тут, я вдруг почувствовал, что ТО, что будет завтра, я запомню, быть может, на всю свою жизнь.
Так и случилось.
Мы были очень уставшими и измотанными. Один преданный даже серьезно заболел. Поэтому пол дня мы просидели дома, вычитывали джапу, отдыхали, заботились о больном преданном. Я был слишком возбужден и не мог сидеть на месте. Преобладающее время я коротал на балконе (выходящем на парикрамную дорогу) и был в курсе всех событий, происходящих на улице. А на улице уже происходили непривычные и шокирующие события.
Все проходящие по дороге люди «от мала до велика» были похожи на маляров возвращавшихся с работы и забывших переодеться, причем видно было, что они не белили и не штукатурили, а красили – в ярких цветах.
Характерной чертой было то, что они взяли работу на дом, вернее будет на улицу, так как кто-то кого-то красил, без помощи кистей и валиков.
Те же, в ответ, обычно делали тоже самое.
Меня развеселил восьми-десятилетний хлопец из соседнего отеля. Вооруженный насосом и парой ведер с «боевой» смесью он поливал всех, ничего не подозревающих прохожих с крыши. И когда на людей обрушивался цветной дождь, они сначала озирались по сторонам, но, завидев шалуна, либо махали рукой, либо, улыбаясь, грозили пальцем.
Это к стати то, что поразило меня больше всего, а в последствии еще больше. Никакого недовольства, злости, агрессии или ненависти у людей. Как это ни странно, но у них это праздник. Пришел преданный, который жил с нами по соседству, ушедший утром на парикраму. Очень скромный преданный, неразговорчивый, постоянно один. Когда мы его увидели, то еле сдержали смех. Он был похож на палитру, глаза горели огнем, в руке держал кулёчек с краской. Почти крича, он начал рассказывать, как сражался с индусами и сколько обстрелял их, хотя сначала он просто обходил Святые места никого не трогал. Больше это продолжаться не могло. Я был как на вулкане. Поэтому под предлогом, что мы ещё не получили даршан Кришна-Баларамы, не поклонились Шриле Прабхупаде, мы пошли в храм. Но вскоре моя радость сменилась на досаду. Произошло то, чего я больше всего опасался. Моего друга мазали все, кто только попадался на пути, а в мою сторону никто даже не смотрел. Меня поразила улица., напротив нашего храма очень оживленное место, очень много людей, машин, рикшей как мото-, так и вело-, много лавок и магазинчиков. Все кишит. Но главное не это.
Вся улица: асфальт, стены, деревья, люди, автомобили,- всё ярко-пёстрое, преимущественно розовое. Даже воздух. Всё как в густом розовом тумане.
Напоминает какую-то старую, добрую сказку, где Иван-дурак шел за тридевять земель, ходил, разинув рот.
Самыми уязвимыми оказались рикши, особенно те, кто в них сидит. Очень легкая, передвижная мишень и едет не быстро, можно догнать и замалевать до неузнаваемости. Что мы на себе также испытали. Местная ребятня, завидев нас, на хромой рикше и в воинственном духе, не упуская возможности любовного обмена, награждая нас все новым и новым боевым окрасом.
Силы были не равны. Пока мы поняли, что на рикше воевать невозможно, было уже поздно. Как численно, так и стратегически силы противника явно превосходили. Но эмоциональное состояние смело компенсировало все телесные неудобства. Мы настолько промокли, что поснимали курты. Наш несчастный рикша, хоть был и на нейтральной стороне, тем не менее, с лихвой получал свою порцию расцветки в принципе, как и все остальные рикши. Однажды со мной случилась настоящая истерика, я так хохотал что в буквальном смысле слова, вываливался с рикши. У меня от смеха свело живот, захлебываясь, я не мог сказать ни слова. А все из-за того, что после очередной атаки, какой-то хлопчик не поленился бежать вслед за нами и лить из целого водомета ярко фиолетовую краску сплошной струёй моему другу в спину на протяжении нескольких минут. Единственное что он мог сделать в тот момент, так это смеяться, взывать о помощи (ко мне, но я был не дееспособен) и ждать, когда целые реки фиолетового цвета, стекающие по всей спине прямо в дхоти, прекратятся.
Удивительнейший случай произошел до этого. Когда мы только купили по баллончику с краской, на случай отражения агрессии, хотя, как я раньше уже говорил, всей душой ждал этого момента… Но произошло не менее приятное событие. Подобно бывалому бойцу я решил проверить свое оружие, чтоб не подвело в нужный час, не найдя ничего более подходящего, я прыснул зеленой струей за курту своего коллеги. Он от неожиданности вскрикнул и направил свой баллончик на меня.
Спустя мгновение, пока мы вырисовывали на груди друг у друга замысловатые узоры, мы заметили как два порядочных индуса, по-детски улыбаясь, наблюдают за нами. Когда они увидели, что мы их заметили, переглядываясь, видимо стесняясь, робко приблизились к нам и скромно, сложив ладони у груди в пранама-мудре, попросили, чтобы мы их тоже обрисовали. Долго уговаривать не пришлось. Пятнистые и полосатые, красно-зеленые, они, счастливые, горячо обняли нас и беспрерывно повторяя «Харе Кришна! Радхе Радхе!», сердечно благодарили. Вернулись домой мы картинной галереей Сальвадора Дали, когда третий преданный, который остался дома открыл нам дверь, он ахнул. Но, к нашему удивлению не от удивления, а от зависти. Он начал рваться на улицу и, чуть не плача, кричал: «Я тоже так хочу!». Требовались огромные усилия, чтобы его остановить. Несмотря на очень плохое самочувствие, а состояние у него было очень болезненное: высокая температура, тошнота, он смотрел сериал «Двенадцать стульев» (название самой распространенной в Индии болезни),- его трудно было удержать и он всячески хотел вырваться на улицу. Мы нашли компромиссное решение. Со словам «Холи хе», мы с великой любовью покрыли его остатками боеприпасов, оставшиеся после бурного и насыщенного дня.
То, что произошло с нами в тот день, практически ничто, по сравнению с тем, что было на следующий. «А что было на следующий?» – спросите Вы. Да ничего, мы просто пошли в парикраму вокруг Вриндавана.
Это была самая длинная, эмоциональная, незабываемая и безрассудная парикрама в моей жизни. Может самая бесполезная, так как я пропускал многие святые места, о многих вообще забыл, у меня не было ни молитвенного, ни медитативного, никакого умонастроения. Хотя с другой стороны – святыни все равно обойдены, вся дорога состояла из преданных, бриджабаси, Святого Имени, вернее из общения с ними. Да и какого общения!
С первых же шагов мы подвергались шквальному арт-обстрелу. Мы вооружились до зубов, и порошками с краской разных цветов и новыми баллончиками и людей было столько, что скучать не приходилось.
Один из самых смешных моментов случился, когда из нашей энтузиастично настроенной четвёрки, один вайшнав решил остаться в стороне. Он заявил, что сражаться не будет, а будет идти в пару метрах от нас, повторять мантру и соблюдать нейтральность. Одна беда, он забыл предупредить всех бриджабаси. И, так как все-таки был с нами, получал по полной программе. Он оказался на редкость стойким, а учитывая то, что он был безоружный и не сопротивлялся, то изменял окрас одежды быстрее чем мы. Со стороны это выглядело весьма и весьма забавно, пока мы ребячились, он терпеливо сносил все препятствия парикрамы, время от времени отплевываясь и оттирая глаза. Но однажды, пройдя очередной плацдарм и, готовясь к следующему, уже не надеясь, и оставив попытки вдохновлять преданного присоединиться к нам, вытряхиваясь, отплевываясь и смеясь, мы оглянулись чтобы подождать его, отставшего от нас. Что же мы увидели! Он, шел походкой тигра, с горящими глазами, с кривой улыбкой (что для него вообще не характерно), мешочек болтался у него на груди ,а в руках он уже держал мешок с порошком (неизвестно, откуда взятый) и вертел головой, выискивая себе жертву. При этом он весь был совсем другого цвета, чем тот, когда мы видели его в последний раз. Две минуты назад. Цвета ложились на нас, как на торт, слоями. Коржами были узоры и кляксы, всех цветов радуги, а кремом цветной порошок, преимущественно розовый. Желтый, зеленый и красный встречались чуть реже. Порошок замазывал собой рисунок и впитывал в себя воду, создавая возможность дальнейшим художествам, предыдущие рисунки безвозвратно хороня. Иногда «крема» было так много, что мы пополняли им свои запасы, стряхивая с головы и с плеч в свои мешочки.
Если попадались на дороге две противоборствующие группировки, интенсивно и «ярко» сражающиеся друг с другом, то видя нас они не сговариваясь, заключали перемирие и объединялись, правда, не с нами. После того, как мы проходили, они переводили дух от бурых, любовных эмоций и продолжали свою, более скучную перестрелку.
Чтоб у вас не складывалось неправильное впечатление, я обязан сказать что, практически в начале, где-то в районе ИСККОНовской Гошалы, а потом и у Калийа-Марданы,нас бриджабаси насильно, но невольно ввели в правильное умонастроение. Небольшими группами, пузатые, усатые, с краской в руках, и сами разукрашенные, мужчины средних лет и пожилые, как бандиты «с большой дороги», караулили, поджидая… (кого и «жертвой» не назовешь). Увидев нас, они поднимали руки, начинали танцевать, петь ХАРЕ КРИШНА и подзывать нас. Приблизившись они очень горячо нас обнимали, каждый бриджабаси обнимал каждого из нас и очень нежно, с любовью, говоря : «Радхе Радхе! Холи Хе!» взяв в ладонь немного краски, мягко мазали ею по щекам, шее и вискам, а у кого не было краски, просто прижимал нас к своей груди и просил, чтобы мы нанесли на него немного «цветной любви». Это было настолько трогательно, что некоторые преданные пытались сдерживать слезы. Для нас это был слишком откровенный опыт обмена любовью, уважением, эмоциями, с незнакомыми людьми. Мы вышли из слишком имперсональной, закомплексованной и вульгарной культуры. Такие праздники возможны, лишь когда люди не привязаны к «тряпкам», к имиджу, к эго, да и к телу в общем-то, а так же когда все: и бедные, и богатые, и простые, и влиятельные, и взрослые и дети, и индусы, и мусульмане все – равны. Все одинаковы. На нас это произвело такое впечатление, что мы всю дорогу, встретив взрослых индусов, обнимались и нежно мазали друг другу щеки. Это также легко работало и с молодыми парнями шестнадцати - двадцати лет. Но с детьми, ввиду не очень высокого уровня развитого сознания было иначе. Для них это день, когда можно безнаказанно шалить и беспредельничать. С ними приходилось сражаться до последнего патрона, но ввиду численного, стратегического и милитаристического преимущества, несколько раз приходилось обращаться в бегство. Нас это доводило до боли в животе (от смеха). Толпа здоровых мужиков убегает от пяти-восьми летних карапузов.
Весьма примечателен тот факт, что эти порошки не ядовиты, не разъедают глаза и вообще никакого негативного эффекта не вызывают. Не смотря на очень яркие, едкие цвета создается впечатления, что они натуральные, не химические. Не спрашивайте, откуда я знаю, потому что бывало полный рот набивался, полные глаза – что аж не закрывались, полные уши – что аж неслышно ничего. И, скажу вам, без особого дискомфорта. При этом они источают очень приятный, тонкий аромат. Идешь, после встречи с кем-то, по улице, чувствуешь, что-то где-то сильно и вкусно пахнет, вертишь головой по сторонам и потом осознаешь, что это ты пахнешь.
Единственные, кто не испытывал большого энтузиазма в празднестве,- это животные. В частности собаки и обезьяны, коровы были не против, а свиней и трогать не хотелось. Не понимая, что от нас ожидать и чего мы от них хотим, не ленились убегать. Но некоторых мы все-таки успели, а некоторых кто-то успел до нас. Видели обезьяну, красную с ног до головы, будто её в бочку с краской опустили. Но коровы… наверное во всем Вриндаване не было ни одной «белой». Еще бы, ведь их любят больше всего.
Даже садху не сопротивлялись. С ними мы старались быть более сдержанными и учтивыми. Невысокие, худые, старые, с длинными бородами, с тростью и кружкой, погруженные в свою парикраму и в воспевание своей мантры, местами забрызганные, каким-нибудь мальчуганом-хулиганом, достаточно тепло и приветливо реагировали при встрече или при «обгоне».
Когда мы вышли на финишную прямую и до дома оставалось метров сто, когда казалось что, никого уже не встретим, праздник окончен, а настроение еще то, вдруг из очень роскошного, дорогого автомобиля, едущего нам на встречу и поравнявшегося с нами, приоткрылось затемненное, наглухо закрытое окно и от туда вылетела тонкая зеленная струя, поразив одного из нас в сердце. Пока он сообразил, эта же самая зеленная струя вцепилась в грудь другого и начала двигаться по всей курте, ища что-то.
Кто-то подбежал к этому окну и уже замахнулся в него, мягко говоря, бомбой, как послышались умоляющие крики: «Нет, нет, не надо! Один момент, пожалуйста! Подождите!» и оттуда, откуда доносились мольбы, вылетели три человека с чёрными бородами, чалмами, в джинсах, по всем признакам мусульмане. Один держал в руке насос являющийся, по всей видимости, причиной этой дерзкой, зеленой струи. С восклицаниями «Джай Шри Радхе! Харе Кришна» мы обменялись объятиями, намазали их как чучела. Они внимательно «озеленили» двух нас оставшихся и, тепло попрощавшись, нырнули обратно в машину, позволив нам, счастливым, закончить, в конце-то концов, эту неординарную и незабываемую парикраму.
Я был счастлив. Эксперимент удался. Несмотря на то, что до этого я слышал сотню страшных историй, где преданных обливали, пачкали, унижали. Некоторые даже били несчастных индусов за то, что те их красили. Даже до этой поездки во Вриндаван многие преданные меня отговаривали, считая её безумием. Но я нисколько не разочаровался и не жалею. Полученный мною опыт очень эмоциональный и философский. Единственное, что жаль, жаль преданных непонимающих насколько сокровенен и дорог Кришне этот праздник. На протяжении почти недели, в последствии, у меня разные преданные спрашивали: «О! Что попал! Что влип! Ого как тебя сделали! Где это ты так под раздачу попал?!». Обычно я молча улыбался. Мне было их искренне жаль. Это они «попали». Они даже не виноваты. Виновны культура, стереотипы, обусловленность, воспитание. Одно разочарование все-таки у меня было. Оказалось что краска – отмывается. Брахманский шнур – наполовину фиолетовый, наполовину красный – через неделю был белоснежный как облако. Одежда, если сначала я был похож на чёрта, через неделю было уже тяжело догадаться что, эти курта и дхоти, пережили накануне. За исключением тусклых зеленого и синего пятен, почти застиранных и рукавов которые были, один чуть темнее, другой светлее, но спустя еще пару недель следов вообще не осталось бы, как не осталось их на чадаре и мешочке для джапы.
Меня жалели, мне сострадали. Подобно тому, как материалист сострадает преданному: «Бедняга, мясо есть нельзя. Пить, курить нельзя. Заставляют Богу молиться! Нет у него в жизни наслаждения!» Маханидхи Махарадж на лекции, через пару дней, сказал что, Холи удивительный и прекрасный праздник, но западные преданные понять его не способны.
Иногда мы становимся слишком старшими, слишком правильными, слишком умными и слишком центральными. Мы знаем Шастры, знаем как правильно, как неправильно, знаем себе цену. Мы можем всё, можем играть на всех музыкальных инструментах, можем завораживающе проповедовать, можем толкать грандиозные проекты. Мы предались Кришне, по крайней мере, считаем, что предались. Иногда, создается впечатление, что мы что-то упустили. Что-то простое, что-то очевидное, само собой разумеющееся, не так важное или слишком трудное, чтобы останавливать всю проповедническую машину, может походу само запрыгнет?
Прошло много времени, но мне часто по ночам снилось, как будто кто-то во Вриндаване, запускает в меня краской. В первое мгновение я вздрагивал: «Что? Что это такое? Холи давно уже закончилось! Я же в чистой одежде!», а потом остывал: «Ну и ладно, ничего страшного, за то я в Дхаме. Это все Кришна подстроил». Кстати, традиционно индусы одевают на Холи не рваньё какое-нибудь, а белоснежные, дорогие, шелковые одежды. Еще я обратил внимание, что даже в «битвах», они обычно не уворачиваются, как это делали мы. Я думал, что у них плохая физическая подготовка и реакция – может быть, но скорее, у них просто другое настроение и отношение к этому.
«Один из таких праздников отмечается в весенний месяц Пхалгуна, когда Шри Кришна, гопы и гопи, одетые в очень красочные наряды, участвуют в веселом празднике Холи. Собираясь во Вриндаване, с музыкой, юмором и непристойными шутками, пастушки бросают вызов девушкам-пастушкам и бросают друг в друга разноцветные красители. Привлекательность Кришны усиливаются благодаря разноцветным порошкам, покрывающим Его лицо, волосы, тело и одежды. Гопи очень радуются, участвуя в этом развлечении, и их глаза достигают совершенства созерцая Кришну». / Вену-Гита, главаVII/
«Холи-лила проходит на красочной площадке, инкрустированной драгоценными камнями, в северо-западной части кунджи Лалиты. Площадку украшают искусные рисунки из рисовой пасты. Здесь есть стрелы-цветы из кункумы, камфары. И особые «бомбы» из камфары, кункумы, кастури и агуру в оболочке из лача. Они устроенные столь искусно, что взрываются в воздухе, окатывая краской сверху. Вринда-деви одевает Кришну и гопи в тончайшие белые одежды, надевает на них гирлянды и украшает их чанданой. Битва Холи начинается в любовном умонастроении. Ароматизированные порошки начинают летать по всюду. Кришна и гопи одновременно осыпают друг друга разноцветными жидкостями и стрелами косых взгядов. Гопи поют красивые песни, чтобы усилить любовное умонастроение. Радхика и гопи окатывают своего возлюбленного Шьяму премой, бросая в Него цветочные бомбы, ароматические порошки и брызгая в Него из пичкари (насос). И всё это в игривом настроение любви. Агуру, кастури, кункума, чандана, камфара и шафран – вещества доставляющие удовольствие. Тот, на кого эти вещества попадают в большом количестве, охватывает экстаз. Брызги красок, летящих из пичкари Кришны, восхитительны. Они разделяются на сотни, тысячи и миллионы брызг, орошая тела гопи. Бомбы из лача взрываются, осыпая всех цветными ароматическими порошками.
Поскольку одежды у всех промокли насквозь, цветные порошки пристают к телу. Тела и одежды гопи становятся разноцветными. На земле, в небе – по всюду цветные порошки и струи красок, летящие из пичкари. Когда Кришна пытается дотронуться до Радхи, она намазывает Его душистей пастой. Некоторые гопи, подкравшись сзади, окатывают Его из кувшинов подкрашенной водой. Все сакхи смеются, когда одна из них закрывает Кришне ладонями глаза. Потом гопи окружают Кришну и бросают в Него ароматические порошки. Пользуясь тем, что они так близко, Кришна обнимает их, бросает им в лицо порошки и целует тих. На протяжении всей игры гопи и Кришна дразнятся и подшучивают друг над другом».
/ Радха-кунда Махима Мадхури /
20.07.2006г. Бхаджа Говинда анудаса